Ольга Лагутенко

Спасительная ниша для художников

В гостях у «Антиквара» известный исследователь украинской графики ХХ в., профессор кафедры теории и истории искусства Национальной академии изобразительного искусства и архитектуры, доктор искусствоведения Ольга Лагутенко

 ― Ольга, вы являетесь автором трёх монографий, посвящённых отечественной графике прошлого века, и буквально на днях издательство «Грані-Т» выпустило вашу новую книгу. Расскажите о ней подробнее.

― Новое издание – учебное пособие для художников-графиков, дизайнеров, искусствоведов, культурологов, в котором рассматриваются разные периоды истории украинской графики, начиная с первых лет ХХ в. Это было прекрасное время, связанное с возрождением интереса к графике как искусству самоценному. Появляются выполненные в стиле модерн книжные иллюстрации, журнальная графика, плакаты, меняющие контекст городской жизни. Потом наступает период авангардных течений, которые также нашли яркое отражение в украинской графике… Только теперь у нас появилась возможность переосмыслить весь ХХ век. Мы долго не могли к этому подступиться, поскольку существовала цензура. Но её не стало, и началась радикальная переоценка ценностей. Сейчас все страсти улеглись, и нам интересны не только модерн или авангард, но и соцреализм, который какое-то время уже совершенно не воспринимался. Когда нет воинственности, можно по-новому взглянуть на историю отечественной культуры, и в частности на то, что происходило в графике.

Книга рассчитана на учебный процесс, но её, несомненно, можно читать просто как художественную литературу. Кроме текстовой, в ней есть весомая иллюстративная часть, поэтому издание будет интересно широкой публике. Иллюстрации тщательно отобраны ― это произведения, которые мне довелось видеть в музейных фондах, в частных коллекциях, в мастерских. Поскольку графикой я занимаюсь достаточно давно, то смогла проявить здесь свои вкусовые приоритеты. Авторы в основном известные, за исключением, может быть, художников первой трети ХХ в., которых знают меньше.

Всегда, говоря о каком-то одном периоде, сразу думаешь, что было в другом. Например, начало нашего столетия заставляет вспомнить сложные для книжной графики 1990-е гг., когда литература издавалась на дешёвой бумаге, с жуткими обложками. Казалось бы, эта китчевая продукция подавила всякое понимание того, что есть искусство книги, но сейчас видно, что это было временное явление. Вообще исторический взгляд на искусство ХХ в. представляется мне оптимистичным. Можно, конечно, акцентировать только трагические события, но мне ближе поиск того, что даёт силу, энергию, интерес к жизни.

― Украинская графика ХХ в. прошла разные этапы и, вероятно, была разная степень её соотносимости с мировым контекстом?

― Да, безусловно. Более всего близка основным европейским тенденциям отечественная графика первой трети столетия. В первое десятилетие получил развитие стиль модерн, это соответствовало  тому, что происходило в западном и русском искусстве. Затем следует  период авангардных течений, представленный кубофутуристическими работами Богомазова и Экстер,  конструктивистской графикой Ермилова. Вспомним и о том, что Малевич создал  обложку «Книги избранных стихотворений» Григория Петникова, вдохновляясь развитием именно украинской книжной графики. И Татлин, кстати, сделал свою обложку книги «Зустріч на перехресті», будучи преподавателем Киевского художественного института. Но  наиболее интересным, пожалуй, было течение, соединяющее авангард и традиции, которое особенно проявилось у Нарбута и его последователей. По характеру это течение близко к европейскому ар-деко, очень модному в настоящий момент.

Конечно, переломным стал 1932 г., когда был официально утверждён  соцреализм, и художники поняли, что уже нельзя быть свободными, как прежде. Возникает новый аспект ― лирический реализм, представленный такими прекрасными мастерами, как Плещинский и Конончук. Они могли появиться только в ситуации противодействия, в том противостоянии, которое длилось вплоть до «перестройки». Несмотря на всю тягость жизненных обстоятельств, в творчестве это противостояние породило очень много позитивных явлений ― искренних, всегда с выбором в пользу искусства, что для художников порой было небезопасно.

Оживление в отечественном искусстве начинается во второй половине ХХ в. Во времена хрущёвской «оттепели» появляется целая плеяда ярких личностей, ставших теперь классиками украинской графики. С именами Якутовича, Гавриленко, Адамовича, Данченко ― по сути, однокурсников ― связаны новые веяния, послужившие основанием для развития, в первую очередь, книжной графики. В 70-е гг. особенно интересной стала детская книжка, так как в этой области работали мастера, которые по образованию могли быть не только графиками, но и живописцами, монументалистами, театральными художниками. Книга для детей позволяла им создавать реальные и нереальные миры, делать сложные пространственные построения, фантазировать, грезить, поэтому именно здесь нашли своё отражение все формальные поиски.

Станковая графика тоже не остаётся без внимания. В ней работают такие корифеи как Левицкий, Гавриленко, Глущенко. При желании можно провести параллели с европейским искусством, поскольку в целом украинская графика не выпадает из контекста, но у нас есть своя специфика, которую нельзя не учитывать. Опять-таки, я не считаю, что это плохо, ведь искусство ― это в первую очередь огромное разнообразие, а не единый стиль.

В искусстве 80-х гг. находим много общего с европейским постмодернизмом. Любовь к цитатности, интерес к неким сюрреалистическим формам и мистическим видениям проявились в создании циклов «по мотивам», где можно найти привязку, а можно сделать и вольную интерпретацию. В этом смысле работы Чарышникова, Вышинского, Аксинина тоже вписываются в общеевропейский контекст.

Парадокс графики состоит в том, что она всегда умела «балансировать на грани». На выставки живописи в советское время отбор был куда более строгим. Молот цензуры, конечно, не миновал и графику, но условность языка офорта или линогравюры, где сама техника не предполагает натуралистичного исполнения, а также небольшие размеры произведений, рассчитанных на камерный диалог со зрителем, явились своеобразной спасительной нишей для художников. Особая прелесть графического искусства в том, что на протяжении всего ХХ в. в нём сохранялся воздух свободы, который не потерял своей ценности и сейчас.

― Часто ли демонстрировалась украинская графика за рубежом?

― Ещё в 20-е гг. такие выставки состоялись в Брюсселе, Берлине, Венеции. Во второй половине века в основном её можно было увидеть на всесоюзных и республиканских выставках; иногда произведения наших мастеров экспонировались в так называемых дружественных странах. Годы «перестройки», ставшие губительными для книжной графики, сыграли положительную роль в развитии станковых форм графического искусства. Художники получили возможность участвовать в международных биеннале, триеннале и т. д., ведь отправить небольшую работу, скажем, в Японию не составляло никаких проблем, а маленькие листы пересылались просто в конвертах.

— Чем, на ваш взгляд, обусловлен повышенный интерес к графике в последние десятилетия?

— В 1990-е гг. возникла новая ситуация: графику стали покупать для оформления интерьеров. В этом случае заказчик хотел видеть её непременно богато оформленной, хотя традиционно коллекционеры хранили графические листы в папках, чтобы они не страдали от света. Появляются большие картинные формы, что особенно заметно в киевской графике. Сейчас этот процесс пришёл к некоему равновесию.

Многие коллекционеры не обходят своим вниманием графическое искусство, потому что на самом деле оно порой больше говорит о художнике, чем законченные живописные произведения. В графике уровень мастерства совершенно очевиден. Если живопись может воздействовать на зрителя цветом, захватить его эмоционально, притупив внимание к каким-то тонкостям, то в графическом искусстве всё обнажено — умение рисовать, строить композицию. Сложные авторские техники, смешанные техники, компьютерная графика ― всё это чрезвычайно интересно. И, конечно, нужно сказать о бумаге, в том числе авторской, ведь графика ― это «искусство бумажного листа». Когда появляется интерес к первооснове, художник стремится максимально использовать её выразительные возможности: он экспериментирует с бумагой, льёт её из разных материалов с разными добавками, создаёт ту среду, которая дышит, особым образом принимает краску, создаёт новую пространственность. Мы видим это в работах львовского графика Александра Романца, харьковчанки Натальи Мироненко.

Выставка книжной графики, прошедшая весной 2010 года в Доме художника, была интересна тем, что наряду с прекрасными произведениями на бумаге наши молодые мастера — выпускники киевской, львовской и  харьковской  академий представили работы, выполненные на других основах, вплоть до текстиля. Такие экспериментальные вещи показывают, что искусство графики живое, в нём нет стандартов, оно не приелось.

Радует и то, что появляются издательства, уделяющие особое внимание стилевому единству оформления книги. А это значит, что молодые авторы могут работать над иллюстрациями, обложками, шрифтами и вёрстками, учитывая высокие законы искусства, а не только волю заказчика.

Нам очень повезло, что в Украине есть такое наследие, как графика ХХ в.: есть что изучать, переосмысливать, чем вдохновляться, от чего отталкиваться. Даже на уровне первооснов – есть культура шрифта, которая была отшлифована Георгием Нарбутом, Василием Кричевским и Василием Ермиловым, затем мастерами второй половины ХХ в., ― это очень хорошая школа, которую не стоит забывать.

Беседовала Анна Шерман

Статья опубликована в журнале «Антиквар», №9(56), сентябрь 2011 года